История

День первый

Начало войны в воспоминаниях москвичей

Сообщение о начале войны по радио. 22 июня 1941 год.

© А.Скурихин / ТАСС

Об этом страшном дне уже сказано и написано, наверное, все. Ровно 76 лет назад в воскресное утро 22 июня из репродукторов по всему СССР прозвучало страшное слово: "Война". МОСЛЕНТА в память о тех событиях собрала воспоминания москвичей, которые вместе со всей страной напряженно слушали Молотова.

Об этом страшном дне уже сказано и написано, наверное, все. Ровно 76 лет назад в воскресное утро 22 июня из репродукторов по всему СССР прозвучало страшное слово: «Война». МОСЛЕНТА в память о тех событиях собрала воспоминания москвичей, которые вместе со всей страной напряженно слушали Молотова. Чем они собирались заниматься в тот день? Что случилось в городе после известия о нападении Гитлера? Почему по радио выступил Молотов, а не Сталин?

Небо в облаках

Когда началась война, жителю столицы Анатолию Кривенко было всего пять лет. Страшное известие застало его, когда он гулял возле своего дома в Большом Афанасьевском переулке, недалеко от Арбата:

«В тот день солнца не было, небо затянули облака. Я гулял во дворе с мальчишками, мы гоняли тряпичный мяч. И тут из подъезда выскочила моя мама — босиком, в одной комбинации. Бежит и кричит: „Толя, немедленно домой! Война!“.

В нашем дворе всегда было много народа, люди играли, пели песни. Но в тот день двор опустел, стало очень тихо...

Мой отец был военным и служил на западной границе. Когда мы с мамой поднялись в квартиру, она стала причитать: „Что же будет с отцом?“. Он вернулся в 1943 году, получив тяжелую контузию на Курской дуге…».

Как раз перед войной дети постарше окончили школу. Утром 22 июня в столицу из Московской области приехали 20 тысяч школьников. В парке «Сокольники» для них устроили большой праздник. Дети веселились, играли и были далеки от тревожных забот взрослых. Вот что помнит об этом дне Валентина Аванесова, тогдашняя выпускница:

Дети на одной из московских улиц, июнь 1941 год.

© Анатолий Гаранин / РИА Новости

«После бала в 439-й школе выпускники 10-го класса в воскресенье 22 июня решили продолжить радостный праздник на природе в Кузьминках. А я, получившая первую в своей жизни работу пионервожатой заводского пионерлагеря, 22 июня на Ярославском вокзале с волнением встречала своих будущих подопечных.

Был чудесный день. Играл духовой оркестр оборонного завода № 252. Веселые марши и песни создавали праздничную обстановку.

Небольшими группами на вокзал прибывали пионеры — дети рабочих и служащих завода. В белых панамках и рубашках, с красными галстуками, веселые и шумные, они производили впечатление по-настоящему счастливых детей. Я была на седьмом небе от сознания своей будущей полезной работы с ними.

И вдруг на вокзале началось что-то непонятное, тревожное. Люди переговаривались в ожидании важного сообщения по радио. И оно началось. В напряженной тишине люди слушали выступление по радио Молотова. И все же мы поехали в пионерский лагерь. В вагонах электрички молчали все — взрослые и дети. Эту тревожную тишину я ощущаю и теперь, спустя многие десятилетия».

Тревога и облегчение

Речь наркома иностранных дел Вячеслава Молотова, сообщившего о начале войны, прозвучала в полдень, но к тому времени некоторые москвичи уже знали, что произошло. Возможно, слухи быстро расползались из Кремля и наркоматов, где, конечно, уже были в курсе событий.

Одна из женщин, запечатленных на известном фото Евгения Халдея «Первый день войны», москвичка Валентина Смирнова (в первом ряду, справа налево — третья), начала тот день со своих обычных дел:

«Утром я вышла из своего дома в Большом Власьевском переулке и направилась за покупками. Не спеша дошла до Арбатской площади, затем — по Воздвиженке до Военторга. Но там ничего не купила и решила идти в ГУМ.

Москвичи слушают сообщение о нападении гитлеровской Германии на СССР. 22 июня 1941 год.

© Евгений Халдей / ТАСС

Настроение было тревожное, по радио объявили о предстоящем правительственном сообщении. Люди на улицах собирались группами и чего-то ждали.

У одного из репродукторов, установленных на улице 25-го Октября (сейчас это Никольская — ред.) , я остановилась. И услышала страшное слово: „Война!“».

Повседневной работой был занят в то утро и доктор исторических наук, первый руководитель Московской археологической экспедиции Михаил Рабинович. Ему, как ни странно, ужасные новости не казались трагичными. Вот что он написал о первом дне войны в книге «Записки советского интеллектуала»:

«Не теряя темпа, стал готовиться к следующим экзаменам — в аспирантуру, они должны были начаться через месяц. Срочно надо было „подогнать“ иностранный язык. В воскресный день 22-го, оторвавшись на минутку от немецкой книжки, я вышел купить чего-нибудь поесть. И от продавца овощного ларька узнал, что немцы напали на нас и уже бомбардировали наши города.

Так, машинально сжимая в руке пучок редиски, не заходя домой, пошел на истфак. На Арбатской площади, у кино „Художественный“, вдруг заговорил репродуктор. Передавали (должно быть, уж не в первый раз) речь Молотова. Как и другие, я остановился, жадно ловя каждое слово: „Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!“.

Как ни мало симпатична мне теперь эта личность, должен заметить, что тогда Молотов (или тот, кто написал ему речь) сказал самые нужные слова.

Да, наше дело правое! Мы возвращаемся к правому делу! И как ни ужасна война, как ни вероломен враг, все же в том, что рухнул наконец этот гнусный союз с Гитлером, было некоторое облегчение».

Колонны бойцов движутся на фронт. Москва, июнь 1941 года.

© Анатолий Гаранин / РИА Новости

Однако многие горожане так и остались безмятежны и с утра отправились на природу — на пляж в Серебряный бор, в «Сокольники», парк Горького. Другие предпочли отдых в летних кафе, благо этих заведений в Москве хватало — на углу Тверского бульвара и Пушкинской площади, на улице Горького, возле ресторана «Арагви», на Кузнецком мосту… Эта противоречивая картина Москвы 22 июня 1941 года отражена в дневниковых записях писателя Аркадия Первенцева:

«На Центральном телеграфе полно народа. Жарко. Потно. Оказывается, очереди в сберкассу. Встретили знакомого капитана Г.Б. Он одет под иностранца. Говорю ему: „Что же такое?“ Он: „Сейчас сдал советскому государству 7000 рублей и даю подписку, что до конца войны, до победы не возьму их“. Я: „Но нужно сделать это достоянием гласности“. Он: „Если они поворотливы, сделают выводы“. Адресовалось работникам сберкасс…

По Можайке везут укрытые чехлами зенитные четверные пулеметы. На грузовиках-трехосках — ящики с патронами. На ящиках — свежие клейма. Везде много праздного народа. Весело. Много пьяных. Это уже возмутительно.

Ну а для советского классика Алексея Толстого утро 22 июня выдалось радостным. Писатель поставил последнюю точку в романе «Хмурое утро», завершив трилогию «Хождение по мукам». Всю ночь он работал и лишь на рассвете отложил перо, не узнав о том, что случилось. В последних строках произведения Рощин шепчет Кате:

«Ты понимаешь — какой смысл приобретают все наши усилия, пролитая кровь, все безвестные и молчаливые муки… Мир будет нами перестраиваться для добра… И это — на моей родине, и это — Россия…».

Лицо Родины

В первый же день войны художник Ираклий Тоидзе начал работу над плакатом «Родина-мать зовет!». Позировала для образа Родины-матери жена художника, Тамара Теодоровна. Позже она вспоминала:

«Как только объявили войну, я страшно испугалась за детей. Вошла к Ираклию в мастерскую… Видимо, у меня было такое лицо, что он сразу же сказал мне: „Стой так и не двигайся!“ — и сразу стал делать наброски».

Плакат Ираклия Тоидзе «Родина-мать зовет!». 1941 год.

© РИА Новости

К утру следующего дня плакат был готов, а через пять дней его отпечатали. Только первый его тираж превысил миллион экземпляров. Работа Тоидзе стала самым известным плакатом Великой Отечественной. Сын художника Александр рассказывал:

«Образ женщины с плаката, конечно, во многом обобщенный.

Мать очень красивая была, но отец упростил ее образ, сделал понятным всем… Маме в 1941 году было 37 лет, но никто ей тогда не давал и 30. Отец состарил ее. В изображенной женщине я разглядел черты и нашей соседки по коммунальной квартире...».

Война за горизонтом

Наступил вечер рокового дня. Многие предались тяжелым раздумьям. Но были и те, кто не собирался менять воскресные планы. Война тогда представлялась еще далекой, почти не реальной.

22 июня в лектории МГУ писатель Лев Овалов читал неопубликованные главы из книги «Рассказы майора Пронина», которая пользовалась огромной популярностью. Пронин — советский герой, часто попадавший в невероятные ситуации, но всегда выходивший из них живым и невредимым. И ловко разоблачал преступников.

Театр Вахтангова давал «Маскарад», в филиале Большого театра показывали «Ромео и Джульетту». В Театре оперетты шла комедия «Двенадцатая ночь», а зрители, словно забыв о том, что случилось сегодня, смеялись и горячо аплодировали.

Немало горожан пребывало в уверенности, что победа не за горами, и когда на фронт прибудут лучшие части Красной армии — доблестные пехотинцы, танкисты, летчики, кавалеристы, то непременно остановят врага, а потом погонят прочь, до самого Берлина! Из черной тарелки радио польются победные сводки, все вздохнут шире и свободнее…

Лучи прожекторов войск ПВО освещают небо Москвы, июнь 1941 год.

© Анатолий Гаранин / РИА Новости

Без вождя

Многие недоумевали — почему по радио выступил Молотов, а не Сталин. Среди москвичей пошли слухи: вождь обратится к народу позже — сегодня вечером, завтра, послезавтра… Но шли дни, а Сталин молчал. И лишь спустя почти две недели, 3-го июля, в радиоприемниках послышался знакомый голос: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои…»

Позже Молотов вспоминал:

«Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход.

Он, как автомат, сразу не мог на все ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек — это не совсем точно.

Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень четкая, а сразу сориентироваться, дать четкий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах».

Зато Митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился к верующим 22 июня. В своем «Послании пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» он благословил их на борьбу с завоевателями:

«Положим же души своя вместе с нашей паствой. Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей.

Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь нам дарует победу».


Валерий Бурт