«На горох детей ставить? Нелепость какая!» История семьи московской скрипачки, чей прадед коней императору приводил

Про прапрадеда из Лондона

Мой прапрадедушка Абрам Абрамович Файнберг жил в Лондоне. Это самый дальний из моих предков, о ком я могу говорить. Знаю, что он был очень богатым человеком и прожил сто лет. У него было четыре сына, один из них — мой прадедушка, Вениамин Абрамович Файнберг, родившийся в Копенгагене.

Прадедушке было восемь лет, когда Абрам Абрамович отправил его в Лондон, чтобы тот учился сам зарабатывать деньги. Происходило это в конце XIX века, и он работал на улице, чистил ботинки, помогал чинить телеги. Когда он уже, современным языком выражаясь, поднялся, прапрадедушка отдал ему все свое состояние.

Я — одна из самых младших правнуков, и, к сожалению, Вениамина Абрамовича не застала. Знаю, что в Россию он переехал из Копенгагена, и женился здесь на Анне Леонтьевне Минкиной, которая была младше него на 13 лет и происходила из очень хорошей семьи. Прадедушка увидел свою будущую супругу на празднике, был потрясен ее красотой, посватался и скоро женился.

Они жили долго и счастливо. Конечно, революция внесла свои коррективы, и тем не менее прадедушка остался здесь в то время, когда его братья уехали в Лондон. Он всю жизнь прожил в Москве и вместе с прабабушкой похоронен здесь, на Пятницком кладбище.

Про благотворительность

Я много времени посвятила тому, чтобы найти в архивах информацию о семье. И знаю, что прапрадедушка был меценатом уже в Тамбове, куда переехал из Лондона.

По имеющимся документам «дом-усадьба купца Файнберга на улице Дворянской стал второй тамбовской синагогой». Абрам Абрамович, мой прапрадедушка, принимал участие в выборах тамбовского раввина в 1908 году, о чем сохранилась запись в списке прихожан тамбовской еврейской молельни.

Про прадеда коннозаводчика

Прадедушка, Вениамин Абрамович Файнберг, был коннозаводчиком, поставщиком двора Его Императорского Величества, владел конюшнями в Тамбовской области и Воронеже. Я очень хотела их посмотреть, но пока не получилось. Знаю, что в годы Первой мировой войны прадедушка поставлял лошадей для российской армии.

По словам моих дедушки и дяди, Вениамин Абрамович был невероятно порядочным и добрым человеком. И в то же время воспитание в семье было довольно-таки строгим. Он не повышал голоса на детей, но все знали, как надо себя вести. Потом это передавалось в семье из поколения в поколение.

Канонами поведения в семье были взаимное уважение и доброжелательность. Дядя, например, рассказывал, что было стыдно поставить другого человека в неловкое положение. Даже если дедушка курил с друзьями на улице, прадедушка обходил их стороной.

Про дедушку геодезиста

Помню, когда я была ребенком, то в гостях у родственников боялась сказать, что мне что-то нравится, так как мне это сразу же дарили.

Дедушке Грише достаточно было сказать одну фразу: «Так некрасиво», — и я понимала, что так делать нельзя. Никогда никаких укоров, никаких наказаний. Помню, когда я в книжке прочитала, что детей ставят в угол на горох, мне даже стало интересно, как это? И как-то я даже попросила провести со мной такую экзекуцию. Меня поставили. Я немного постояла и сказала: «Нелепость какая. Это никому не нужно, зачем тратить время?»

С дедушкой Гришей я выросла и поэтому впитала всю эту любовь. Дедушка жил на Сретенке. Когда он ушел на фронт, у него была дочь от первого брака — тетя Тамара. И что очень трогательно, вернувшись с войны, он ей привез куклу. У нас в семье так заведено: когда откуда-то едут, детям всегда делают подарки. Так что для меня это непонятно, как можно идти в гости в дом, где есть дети, и ничего не принести.

Дедушка был геодезистом, и после войны его отправили в Крым, восстанавливать Массандру. И потом всю оставшуюся жизнь каждый год он обязательно ездил в Крым.

Про семейное воспитание

Моя мама — от второго дедушкиного брака, она родилась в Краснодаре, куда дедушку направили работать после Массандры. Там, на Кубани, он и встретил мою бабушку. Ее семья тоже отличалась очень хорошим воспитанием и доброжелательностью. Известно, что ее дедушка был действительным статским советником (в дореволюционной России гражданский чин 4-го класса, дававший право на потомственное дворянство, — прим. «Мосленты»). И бабушка вспоминает, что, когда они с ним ходили гулять, он другим детям говорил: «Ребята, посмотрите, это Галочка. У нее золотая головка».

Это очень важно — чтобы детям с самого раннего возраста говорили, что они хорошие и их любят, несмотря на их поступки. Можно поведение корректировать, но ни в коем случае не обижать. Ни словом, ни действием, ни приводя кого-то в пример, потому что это закладывает определенные комплексы. Даже в зрелом возрасте человеку очень тяжело жить, зная, что надо на кого-то ровняться, а уж в детстве — тем более. Человек — это индивидуальность, и ребенка надо раскрепощать с самого начала, естественно, в рамках воспитания.

Моим воспитанием занимались очень серьезно, и это очень правильно, потому что помогает жить в социуме, общаться. Когда я была маленькой, маме все говорили: «Какая у вас воспитанная девочка». И никто не знал, когда у меня хорошее настроение, а когда нет. Потому что это дома, в семье ты можешь что-то сказать, пожаловаться, но если вы, например, пошли в гости, то портить кому-то настроение своим недовольным видом — это дурной тон.

Про маму-пианистку и папу-дирижера

Бабушка со стороны мамы всегда мечтала играть на фортепиано, но — не сложилось. Она 1924 года рождения, и в ее детстве получить музыкальное образование было сложно. Из музыкальных инструментов у бабушки в детстве была только доска с нарисованными клавишами, и она изображала, что играет на рояле.

Поэтому, когда мама подросла, бабушка отдала ее в музыкальную школу на фортепиано. Затем мама получила высшее образование, стала прекрасным педагогом и музыкантом. С папой они встретились в ростовской консерватории, когда вместе там учились. Они поженились, и родилась я — скрипачка.

Мой папа, Игорь Михайлович Шведов — композитор, специалист высокого класса. Сейчас он на заслуженном отдыхе, а был главным хормейстером Краснодарского музыкального театра. Он заслуженный деятель искусств Кубани. Всю жизнь посвятил театру, 35 лет руководил хором. Его там до сих пор очень любят, и когда он посещает свой музыкальный коллектив, всегда бывает много воспоминаний и хохм. Он отличный специалист — справедливый, требовательный, и все коллеги к нему очень доброжелательно относятся. А он скучает по хору и театру.

Про скрипку

Я родилась, когда наша семья уже переехала в Краснодар, и мы долго там жили. Родители с раннего детства брали меня с собой на гастроли и я отлично помню, какая это веселая закулисная жизнь, когда идет концерт, а дети музыкантов носятся по коридорам.

При этом сначала я мечтала стать врачом — с детства любила изучать медицинские атласы. Но вышло иначе.

Мама отвела меня к прекрасному педагогу — Петру Павловичу Азнаурьяну, который сказал, что у меня абсолютный гармонический слух, и он меня возьмет. Но так как я была, как бы так мягко сказать... очень подвижным ребенком, то заставить меня систематически заниматься было достаточно сложно.

Так что занималась я урывками, чаще всего непосредственно перед уроком, потому что, как и все дети, любила гулять во дворе, бегать, прыгать и резвиться. А скрипка предполагает определенную жертвенность.

Серьезно я взялась за дело только в седьмом классе, а закончив музыкальную школу, поступила в краснодарское училище.

Про мужа-певца и сын-кларнетиста

Супруг у меня тоже музыкант, мы с ним вместе учились. Он — бас, и очень много гастролирует с капеллой, в которой работает. Когда у нас с небольшой разницей родились первые двое детей, это оказалось несовместимо с моей работой в симфоническом оркестре.

Потому что, я так считаю, у ребенка должна быть мама. Но в нашей профессии не всегда есть возможность отлучиться. Выбора не было, так как мама с папой жили тогда в другом городе, и я целиком посвятила себя детям. Старшему сыну сейчас 14 лет, дочери — 11, и нашему малышу — 5.

Старший, Миша, сначала профессионально занимался плаванием, потом мы решили учить его музыке. Я и подумать не могла, что это даст такие результаты. Может быть, сыграло свою роль и то, что, когда я вынашивала его под сердцем, выступала с симфоническим оркестром, ездила на гастроли, и он побывал со мной на сцене на множестве концертов.

Сейчас Миша — стипендиат фонда Спивакова, концертирует, играет с оркестрами в Светлановском зале Московского дома музыки, в Рахманиновском зале консерватории, в Эрмитаже. В прошлом году выступал с «Виртуозами Москвы» на открытии фестиваля «Москва встречает друзей». И для меня, как для мамы, это, конечно, был незабываемый момент — сидеть в партере и видеть своего сына на сцене в окружении таких блестящих музыкантов. Миша — победитель конкурса Стравинского, который проходил в Санкт-Петербурге. Международный благотворительный фонд Спивакова подарил ему кларнет, за что мы ему очень благодарны.

Занимается он у профессора Московской консерватории Евгения Александровича Петрова и показывает приличные результаты. Очень любит свое дело, в общеобразовательной школе учится заочно.

Дочь Маша сильно увлекается биологией и хочет в дальнейшем работать в этой области, связать свою жизнь с наукой. С этого года она — кандидат в сборную Москвы по биологии. А младший, Алексей, занимается футболом, пока ходит в детский сад. Каждое утро, когда везу его туда, ставлю классическую музыку. Он уже знает Малера, Баха, Форе и других композиторов. Я считаю, что классику нужно слушать всем и каждому — это любого человека всестороннее развивает, в любом возрасте.

Про воспоминания о гастролях

Скрипка у меня сейчас 2004 года, мастера Милославского. Купила я ее спонтанно, а до этого у меня была немецкая скрипка. Но в один ужасный день, когда я вбегала в метро, двери закрылись на футляре, и она была вдребезги разбита. Восстановлению инструмент подлежит, но профессиональному уху все равно будет слышно, что здесь есть проблемы. Так что мы решили купить другую скрипку, которую я теперь очень берегу.

Я периодически участвую в различных концертах с Московским государственным академическим симфоническим оркестром, в котором работала до того, как уйти в декрет. Мне это интересно, я хочу вернуться в свою специальность.

Если ты, с пяти лет начиная, посвящаешь большую часть времени музыке, она становится частью тебя. И когда ты потом оказываешься из всей этой оркестровой жизни выключен, от тебя как будто отрывают что-то очень дорогое и ценное. Потому что это удивительная энергетика — полный зал, и ты на сцене, чувствуешь сердцем переживания, интерес пришедших людей.

К тому же я очень люблю гастрольную жизнь. Она сплачивает, показывает, кто есть кто в оркестре. И это так интересно — посещать разные города, ходить на экскурсии.

Безусловно, устаешь. Кто-то приезжает отоспаться, кто-то, наоборот, хочет повеселиться. Кого-то тяготит расставание с родственниками, переживания, связанные с семьей. А некоторые, наоборот, отключаются, и это для них — просто другая жизнь.

Но гастроли — это всегда здорово. У нас с подругами — скрипачкой, виолончелисткой и флейтисткой — это всегда было безудержное веселье. Хохот, прогулки по городу, море — я успела съездить так и в Сочи, и в Одессу. И наша дружба настолько крепкая, что до сих пор мы на связи каждый день. Это меня очень сильно поддерживает. И надеюсь, что в скором будущем я опять вернусь к ним, в оркестр — на старые рельсы.