Правило первого шага

«Почему люди в Москве совсем не улыбаются?». Раньше я отвечала на этот вопрос развернуто и многословно, тщательно подбирая аргументы — от климата и славянского менталитета до финансового кризиса и условий жизни в мегаполисе. Сейчас ответ умещается в два слова: «Это неправда».

У меня нет никакого разумного объяснения этому факту, но правда в том, что москвичи действительно стали приветливее. После целого лета в южном городе, где улыбаются вообще все, включая младенцев и собак, я подходила к выходу на посадку в лиссабонском аэропорту с некоторой опаской. Готовилась увидеть родные мрачные лица и уговаривала себя: мы — северная страна, мы не улыбаемся не потому, что злые, а просто мы так устроены.

И вообще, чего радоваться, если лето кончилось, и ярко-синее небо нам теперь покажут месяцев через шесть… Это, кстати, еще одна типично российская черта: просто так можно только печалиться, а для радости непременно нужен повод. Причем веский. Потому что, как известно, смех без причины — признак сами знаете кого.

Так вот, подойдя к выходу, я решила, что ошиблась. Посмотрела на табло — нет, все правильно: Домодедово, Москва. Пассажиры перепаковывали купленные в дьюти-фри бутылки, доставали теплые вещи, переводили часы — и улыбались.

Это еще Португалия, напомнила я себе и стала репетировать морду модели «отвали и дай мне пройти» для московских пограничников и таможенников, а также таксистов, полицейских, пешеходов, водителей — далее везде.

— Девушка, гражданская авиация — самый безопасный вид транспорта, — вдруг сказал мужчина с тремя коробками сувенирных бутылочек портвейна.

— Да, не бойтесь, — поддержала его жена, которая в этот момент пыталась запихнуть в дорожную сумку еще две такие же коробки.

Что не так, испугалась я, почему они решили, что я боюсь? И тут отражение в оконном стекле услужливо продемонстрировало мне чуть ли не единственную мрачную физиономию в радиусе десяти метров — мою собственную.

Москва встретила холодом, дождем и сотрудником погранслужбы, который посмотрел на дату вылета и улыбнулся:

— Ничего себе, почти три месяца! Ну, с приездом.

Следующие несколько дней я, как и полагается, провела в состоянии легкого сумасшествия: это бывает, когда приходится заново привыкать к эргономике места — от собственной кухни до городских улиц. Синяки на ногах, растерянность в глазах и отчаянное желание «на ручки».

И знаете что? Москва взяла меня на ручки. Незнакомый мужчина потратил 15 минут, чтобы помочь мне припарковаться. Продавщица в супермаркете за руку отвела к нужной витрине. Пожилая дама в парке предложила семечек, чтобы я могла покормить белку. Белка, правда, подвела — отошла на пару метров, уселась на задние лапы и уставилась ехидным взглядом, словно говоря: что, не пригодилась тебе твоя мрачная морда?

Просто для информации: я вовсе не выгляжу как типичное мимими, при виде которого в окружающих просыпается родительский инстинкт. Я взрослая тетка с неистребимым сарказмом на почти сорокалетнем лице. Более того, я тетка, которая, так уж сложилась жизнь, волей-неволей постоянно сравнивает две столицы, одна из которых — самая теплая в Европе, а вторая — один из самых больших городов мира.

И если еще пару лет назад Лиссабон выигрывал с разгромным счетом, то сейчас Москва догоняет. Да, у нас не так много солнца, как нам бы хотелось. У нас шум, толпы в метро и Капотня. Но когда речь заходит о доброжелательности москвичей, мы мало чем отличаемся от обитателей других городов. Мы улыбаемся. Мы помогаем друг другу. Мы мигаем габаритными огнями, когда нас пропускают на дороге. Кажется, мы, наконец, научились мелочам, ценность которых измеряется не в деньгах, а в единицах радости. Мы начали понимать, что осень и жизненные неурядицы легче переживать не поодиночке и со стиснутыми зубами, а вместе — и с улыбкой.

Самые живучие стереотипы о москвичах создают не иностранцы и не жители других городов — их создаем мы сами. Каждый раз, когда закатываем глаза при упоминании московских пробок или жалуемся, что в Москве никто ни с кем не здоровается, или пожимаем плечами в ответ на вопрос «Как зовут твоих соседей». Говоря «Москва — город не для жизни, а для работы», мы расписываемся в собственных страхах. Нам страшно покинуть уютный салон автомобиля и спуститься в метро. Страшно сказать «Добрый день» десятку незнакомых людей в маршрутке. Страшно пойти и познакомиться с соседями.

Да, Москва — это не страна розовых пони. Но здесь, как везде, работает нехитрое «правило первого шага». Заблудилась — спроси. Нужна помощь — попроси. Хочешь, чтобы тебе улыбались, — улыбайся сама. Дай окружающим возможность позаботиться о тебе, потому что чаще всего люди, какими бы занятыми они ни были, как бы они ни торопились и какой бы паршивый у них не выдался день, готовы помочь — но не хотят навязываться. Вчера я долго мялась у входа в магазин, не зная, куда приткнуть самокат. Наконец набралась смелости и попросила двух дорожных рабочих присмотреть за ним, пока я буду покупать пакет молока.

— Парни, я на пять минут буквально.

— Да мы сами хотели предложить, но подумали: мало ли, решите еще, что мы его спереть хотим…

Пока меня не было, в столице появились новые пешеходные улицы, зоны вайфая и детские рисунки на асфальте — дети вернулись с каникул. По дороге домой я остановилась в школьном дворе. Второклассницы, побросав портфели на скамейки, разбирали из коробки разноцветные мелки.

— Что будете рисовать? — спросила я.

— Лето, — ответила серьезная девочка, протягивая мне коробку. — Хотите с нами? Правда, остался только фиолетовый…

Наверное социологи могли бы найти причины, по которым мы вдруг стали вылезать из своих раковин. Что-нибудь про новое поколение, более свободное в выражении эмоций, более раскрепощенное и менее зажатое. Я не социолог. Я просто радуюсь тому, что люди в моем городе стали улыбаться и разговаривать друг с другом. Просто так. Без особых причин.